Охота на овец - Страница 71

Я вышел наружу, еще раз потрепал по загривку собаку и с наслаждением вобрал в легкие свежего воздуха. Затем обогнул овчарню и направился к мостику через ручей, за которым виднелся домик овчара – одноэтажный, маленький, но очень уютный на вид. Тут же рядом громоздился сарай, в котором хозяин хранил сено и инструменты. Своими размерами сарай намного превосходил жилище. Тут же, у домика, обнаружился и сам овчар. То сгибаясь, то разгибаясь, он раскладывал пластиковые мешки с химикатами по краю бетонного рва в метр шириной и метр глубиной. Заприметив меня еще издали, он лишь раз остановил на мне взгляд – и продолжал работу, будто не питая к моей персоне особого интереса. И лишь когда я подошел и встал рядом у самого края рва, он освободился от очередного мешка, снял повязанное вокруг головы полотенце и вытер им пот с лица.

– Завтра овец дезинфицировать будем, – сказал овчар. Затем он достал из кармана измятые сигареты, распрямил одну пальцами и закурил. – Вот сюда зальем пестицидов, и пусть поплавают. А не то к зиме жучки под шерстью разведутся, овцы болеть начнут...

– И вы всем этим один занимаетесь?

– Еще чего! Приходят два помощника. Они, да я, да собака – так и справляемся.

Конечно, больше всего собака работает. Овцы собаке верят. Понятное дело – что ж это за овчарка, если ей овцы не верят, так ведь? Коренастый Овчар оказался сантиметров на пять ниже меня. Лет ему было под пятьдесят, короткие волосы топорщились на голове, как щетина массажной щетки. Будто стягивая кожу с пальцев, он не спеша снял резиновые перчатки, отряхнул их, похлопав о бедро, и затолкал в задний карман рабочих штанов. Своим видом этот животновод больше смахивал на бравого прапорщика, которому приказали муштровать новобранцев.

– Вы пришли о чем-то спросить, я так понимаю?

– Да.

– Ну, так спрашивайте.

– Давно вы на этой работе?

– Десять лет, – ответил он. – Для кого-то это давно, для кого – недавно. Но уж овечек своих знаю как себя самого. А до этого я в Силах Самообороны служил. Он перекинул полотенце через плечо, задрал голову и посмотрел на небо.

– И всю зиму вы проводите здесь?

– Как сказать, – произнес овчар и прочистил горло. – В общем, конечно, так.

Податься мне больше некуда, а зимой здесь своей работы – невпроворот. Сугробы в этих краях наметает под два метра; если снег не счищать то и дело, крыша провалится – и от овец только рожки останутся. Ну и, конечно, кормить их надо, убирать за ними, то да се...

– Летом, я слышал, вы полстада уводите в горы и там пасете, так?

– Точно.

– И что, трудно пасти овец?

– Да ничего сложного! Люди этим веками занимаются. Постоянные пастбища, правда, появились только в последнее время; а до этого пастухи круглый год кочевали с овцами с места на место. В Испании в шестнадцатом веке вся страна была покрыта пастушьими тропами, на которые не мог ступать даже сам король... Он смачно сплюнул себе под ноги и растер плевок сапогом.

– В общем, овцы, если их не пугать, – животные смирные. И за собакой своей пойдут, не пикнув, хоть на край света.

Я вынул из кармана фотографию, которую прислал мне Крыса, и показал овчару.

– Это – ваше пастбище в горах, верно?

– Да, верно, – подтвердил овчар. – Оно самое. И овцы на снимке – мои.

– А как насчет этой? – спросил я и кончиком шариковой ручки ткнул в коренастую овцу со звездообразным пятном на спине.

Он довольно долго разглядывал фотографию, потом покачал головой:

– Нет. Эта – не моя... Очень странно. Не могла же она затесаться сюда незаметно!

Пастбище проволокой обнесено. Я сам каждый вечер всех овец по головам проверяю. Попади в стадо чужак – и собака сразу заметит, и овцы переполошатся, реветь начнут. Но самое главное – я еще ни разу в жизни не видал такой странной породы!..

– В мае этого года, когда вы поднимались с овцами в горы, с вами ничего не случалось?

– А что здесь может случиться? – пожал он плечами. – Тишь да гладь кругом!

– И вы все лето живете там в одиночестве?

– Почему в одиночестве? – сказал овчар. – То заготовители приезжают из города, то начальство с осмотром наведается. Раз в неделю я и сам в долину спускаюсь, а мой сменщик приезжает приглядывать за овцами. Надо же запасы пополнять – и еды, и всякой мелочи по хозяйству.

– Но вы же не сидите там по полгода один, как отшельник, верно?

– В общем, конечно, нет. Пока снег не слежался, дорога есть: полтора часа – и ты на пастбище. На джипе – вообще пустяки, все равно что прогулка на свежем воздухе. Но, конечно, когда снега побольше навалит – тут уже никакой джип не спасет. Вот тогда и зимуешь, отрезанный от всего мира...

– А сейчас на пастбище кто-нибудь есть?

– Ну, разве что хозяин виллы.

– «Хозяин виллы»?!.. Но я слышал, что виллой никто уже очень долго не пользуется!

Мой собеседник бросил окурок на землю и придавил его сапогом.

– Точнее сказать: «очень долго не пользовался», – поправил он. – А сейчас – снова пользуется. И может пользоваться всегда, когда захочет. Я там порядок поддерживаю, за домом слежу. Когда ни понадобится – всегда и газ подключен, и телефон в порядке, и стекла в окнах все целые...

– Но в мэрии мне сказали, что вилла необитаема!

– Да много они знают в своей мэрии! Я уже давным-давно, помимо городской службы, работаю на хозяина виллы в частном порядке. И лишнего не болтаю. Велено помалкивать – я и молчу.

Он собирался опять закурить и полез в карман за куревом – но измятая пачка оказалась пуста. Я достал свою наполовину скуренную пачку «Ларка», проложил между пачкой и указательным пальцем сложенную пополам десятку – и протянул ему. Какое-то время он задумчиво смотрел на мою передачу, затем молча взял, вытянул из пачки сигарету, закурил – и засунул остальное в нагрудный карман.