Охота на овец - Страница 57

К оглавлению

57

– И что, ваш отец знает место, изображенное на фотографии?

– Я думаю, знает... Я уже говорил вам – отец был директором Музея Мериносоведения Хоккайдо; что ни говори, а об овцах ему известно практически все. Не случайно все называли его «Профессор Овца».

– Профессор Овца... – точно эхо, повторил я.

3
ПРОФЕССОР ОВЦА МНОГО ЕСТ И МНОГО РАССКАЗЫВАЕТ

Судя по тому, что поведал нам управляющий отеля «Дельфин», жизнь его родителя

– Профессора Овцы – в целом трудно было назвать неудачной.

– Родился отец в 1905 году в Сэндае в семье потомственного самурая... – начал сын. – Вы не возражаете, если я буду пользоваться европейским летосчислением?

– Пожалуйста-пожалуйста! – ответил я.

– Семья была не то чтобы очень зажиточной, но усадьбу свою имела. Как-никак, предки были вассалами-хранителями замка светлейшего князя... А в середине прошлого века этот род подарил стране еще и знаменитого ученого-агронома. С раннего детства Профессор Овца невероятно преуспевал в учебе и прослыл на весь Сэндай вундеркиндом, который знал все на свете. Ребенок не только прекрасно учился, но и превосходно играл на скрипке. И когда префектуру осчастливил высочайшим визитом сам Император, мальчик исполнил перед семейством Его Величества сонату Бетховена и получил в награду золотые часы. Родители мечтали, чтобы он изучал законы, и уже прочили ему блестящую карьеру юриста – но сынок наотрез отказался от этой идеи.

– Юриспруденция меня не интересует, – заявил юный Профессор Овца.

– Ну, что ж... Тогда иди в музыканты! – сказал на это его отец. – В конце концов, можно позволить в роду и одного отпрыска – музыканта.

– Музыка меня тоже не интересует, – ответил Профессор Овца.

Отец очень долго молчал.

– В таком случае, – промолвил он наконец, – какой путь ты бы сам себе пожелал?

– Меня интересует сельское хозяйство. Хочу изучать вопросы аграрной политики.

– Будь по-твоему, – изрек отец после долгой паузы. Нрава сын был кроткого и простодушного, но все знали – от однажды сделанных заявлений не отступался ни при каких обстоятельствах. Даже слово родного отца не смогло бы ничего изменить. На следующий год Профессор Овца поступил, как и задумывал, на сельскохозяйственный факультет Токийского Императорского университета. И в университетских стенах его одаренность не угасала. У всех, включая профессуру, он просто не сходил с языка. Юноша опережал в успехах всех своих однокашников, но несмотря на это пользовался среди них отличной репутацией. С какой стороны ни посмотри – его исключительность ни у кого не вызывала ни сомнений, ни раздражения. К мирским утехам он интереса не питал, в свободное время читал книги, начитавшись же – уединялся в тихом садике и играл на скрипке. С кармана его студенческого сюртука неизменно свисала цепочка от золотых часов. С отличием закончив университет, молодой человек как исключительно одаренная личность был распределен в Министерство сельского хозяйства и лесоводства. Свой выпускной диплом он посвятил, ни много ни мало, разработке «концепции комплексного развития сельского хозяйства Японии, Кореи и Тайваня»; и хотя идеи его грешили известной утопичностью, некоторое время о них поговаривали в свете. Проработав в министерстве два года, Профессор Овца окончательно созрел как ученый – и был отправлен на Корейский полуостров изучать проблемы местного рисоводства. Находясь там, он разработал «План-проект рисоводческой политики для Корейского полуострова», который был одобрен правительством и утвержден к выполнению.

В 1934 году Профессора отозвали в Токио, где ему был присвоен чин генерал-лейтенанта и предъявлена повестка о призыве в армию. Командование поручило молодому генералу разработать «Систему натурального хозяйства для самообеспечения японской армии мясом и шерстью овец в условиях боевого развертывания на равнинах Северного Китая». Так Профессор Овца впервые занялся овцами. Организовав регулярные поставки японских, маньчжурских и монгольских овец для армейских нужд, весной следующего года молодой генерал отправился с экспедицией в Маньчжурию «для изучения ситуации на местах». Именно с этих пор началось его сокрушительное падение.

Всю весну 1935 года жизнь в лагере протекала без происшествий. Происшествие случилось в июле. Сказав, что хочет проверить «условия жизни местных овец», Профессор Овца сел на лошадь, уехал в сопки и там исчез. Ни на третьи, ни на четвертые сутки пропавший не появлялся. Прикомандированная к отряду группа военной разведки сбилась с ног, прочесывая окрестности, но все было безрезультатно. Решили, что генерала либо задрали волки, либо пленили повстанцы. И лишь неделю спустя, когда решено было прекратить бесплодные поиски, Профессор Овца, весь оборванный и изможденный, появился в лагере перед самым заходом солнца. От него остались одни кожа да кости, щеки ввалились – и только глаза, широко распахнутые, горели ярким безумным огнем. Лошади при нем не было, пропали и золотые часы. Причину своего исчезновения он так и объяснил – сгинула лошадь, и он заблудился в лесу; звучало это достаточно правдоподобно, все поверили ему и успокоились.

Однако месяц спустя по штабу пополз очень странный слух. Слух о том, будто бы генерал, скитаясь по лесам, «вступил в особую связь» с овцой. К чему конкретно сводилась эта «особая связь», не мог объяснить никто. Кончилось тем, что начальство вызвало его к себе в кабинет и провело «собеседование». Колониальное государство – не то место, где можно игнорировать слухи.

– Это правда, что ты вступал в «особую связь» с овцой? – спросило начальство.

57